Система без ценностей

Экс-глава НБУ Арсений Яценюк считает, что у центрального банка сейчас нет стратегии выхода из кризиса. В интервью Контрактам бывший глава НБУ Арсений Яценюк рассказал о том, что:
1) такого профессионального коллектива, как в Нацбанке, он нигде не встречал
2) сейчас глава НБУ все решает сам, а потом извещает членов правления
3) в ближайшее время несколько банков станут банкротами

— Можно ли сейчас назвать Национальный банк прозрачным учреждением?

— В целом отечественное законодательство о центробанке соответствует мировым стандартам. По закону НБУ независим, ответственность за его деятельность полностью ложится на главу учреждения. Баланс власти в Нацбанке обеспечивает Совет, который должен давать рекомендации и осуществлять контроль. Таким образом, никаких препятствий для прозрачности (а для центробанка это очень важно) нет. Но сейчас Нацбанк очень непубличный, и это большая проблема. Я считаю, что публичные выступления главы центрального банка — один из ключевых инструментов денежно-кредитной политики. И не понимать этого — значит, не понимать, как вообще проводить монетарную политику. Центробанк должен быть убедительным и предсказуемым.

— Как в Нацбанке принимаются судьбоносные решения?

— Когда я там работал — в 2003–2005 годах — решения принимались на заседаниях правления. Во время кризиса в конце 2004 года правление собиралось ежедневно и полтора-два часа обсуждало ситуацию в банковском секторе. Чтобы понимать, что там происходит, мы в селекторном режиме подключали к совещаниям все областные управления. Тогда также функционировал Комитет по управлению активами и пассивами Национального банка (КУАП), на заседаниях которого проходили дискуссии, составлялись протоколы. Потом выходили пресс-релизы, которые становились ориентирами для рынка. Каждое принятое постановление сопровождалось подробным комментарием. Теперь правление не собирается вообще, коллегиальности в принятии решений нет. Глава Нацбанка все решает сам, а потом извещает членов правления. Они получают постановление правления НБУ и подписывают его в рабочем порядке. Это неправильно и с юридической, и с идеологической точек зрения. Центробанк — не частная контора, и такой метод управления для него неприемлем. Считать себя самым умным — величайшая ошибка.

— Как вы оцениваете эффективность Совета НБУ? Может, его следует реорганизовать в комитет по монетарной политике, который определял бы краткосрочные ориентиры для Нацбанка?

— Совет может существовать как рекомендательный орган, но с переменным персональным составом. Из-за существующего принципа формирования Совета он стал политизированным. Я против вхождения в его состав народных депутатов. В Совете НБУ могут работать бывшие министры финансов, независимые эксперты. При этом и совет, и глава центробанка должны ежеквартально отчитываться парламенту.

— То есть необходимо реформировать структуру Нацбанка?

— Если что-то и стоит делать, так это отменить институт исполнительных директоров. В состав высшего руководства должны входить председатель и его заместители, а всех остальных необходимо вернуть на уровень руководителей департаментов. Во время моей работы в Нацбанке они были членами правления, и их роль была значительной. Кроме того, ни в коем случае нельзя выделять банковский надзор в отдельную структуру. Такая идея уже звучала (но не была реализована), и тогда я посоветовал забить вход в НБУ гвоздями, потому что он перестанет на что-либо влиять. Отделять банковский надзор от центробанка можно только в странах с развитой экономикой и двухсотлетней историей демократии.

— У Национального банка есть стратегия?

— Сейчас цели и стратегии у всех размыты, не только в НБУ. Главное — кризис пережить.

— Сделал ли НБУ ошибки, которые привели к углублению кризиса?

— Кто-то должен взять на себя ответственность за кризис. В Национальном банке надеялись, что все пройдет само по себе, как насморк, но так не бывает. Чтобы преодолеть кризис, надо что-то делать. На мой взгляд, основные ошибки правительство и НБУ допустили на валютном рынке, где из-за непрозрачной продажи валюты и непредсказуемости регулятора началась паника. Оттуда все и пошло. Еще одной проблемой стали депозиты. Общественность необходимо было подготовить к их замораживанию, объяснить, что сейчас мы вводим мораторий на досрочное возвращение, но со временем выплатим все до копейки. Решение о рефинансировании коммерческих банков было правильным, но неизвестно, куда те деньги делись. Ведь именно снятие депозитов и эмиссия денег через рефинансирование создали давление на курс гривни. Кроме того, надо признать, что некоторым крупным клиентам депозиты все-таки были досрочно возвращены. Вообще в период кризиса нельзя делать многих вещей. Прежде всего на кризисе нельзя зарабатывать. И главное: центральный банк не может подстраиваться под правительство. Ведь именно Кабмин инициировал ревальвацию и в 2005-м, и в 2008 году. НБУ проявил гибкость, поэтому мы и получили девальвацию.

 Куда смотрел Нацбанк?

— Вмешивалось ли правительство в вашу работу на должности главы Нацбанка?

— Нет. Мы договорились с тогдашним и. о. премьера Николаем Азаровым о невмешательстве. Но на тот момент были выборы, и на нас оказывали давление со стороны. Поступали указания, кого надо обанкротить, кому вернуть депозиты. Хорошо, что мы с Азаровым поддерживали друг друга. Ведь он должен был платить людям зарплаты, а я — возвращать депозиты. Тогда независимость центрального банка определял личностный фактор.

— Нацбанку есть чем гордиться?

— Там работают высококвалифицированные люди. Такого профессионального коллектива, как в НБУ, я нигде больше не встречал.

— Имела ли украинская банковская система запас прочности?

— Она была надута. Отечественные финучреждения продавались за пять-шесть капиталов, а финансовый рынок рос очень быстро. Это пузырь. И он должен был лопнуть. Самые высокие темпы увеличения капитализации экономики, а потом самые высокие темпы ее падения.

— Почему сейчас падают крупные банки?

— Прежде всего, не восстановлено доверие к сектору. А во-вторых, за последние несколько лет у банков накопилось множество проблем. Куда смотрел банковский надзор? Сегодня в банковской системе невероятный объем проблемных активов. И самое страшное — эффект домино. Падение одного, даже небольшого, банка влечет за собой существенные финансовые проблемы для ряда финучреждений.

— Способны ли временные администраторы спасти проблемные банки?

— Они могут остановить обвал банка: по законодательству введение временной администрации дает возможность прекратить выплаты кредиторам. Главное для временной администрации — не допустить вывода из учреждения активов, тех, что имеют реальную стоимость. Но чего нет в НБУ, так это специалистов, умеющих руководить банками. Например, в свое время нам приходилось искать людей, которые понимают по крайней мере базовые вещи, и назначать временными администраторами. Ведь создание департамента, который будет заниматься подготовкой временных администраторов, — одно из направлений реформирования НБУ. Временный администратор — это не ликвидатор, а руководитель банка от имени государства.

— Как быть с проблемными кредитами населения?

— Сохранить квартиру, которая на рынке ничего не стоит, и при этом вернуть заем может помочь государство. Оно через госбанк берет эти кредиты на себя, обеспечивает отсрочку их возвращения, уменьшает процентную ставку и потихоньку взимает с должников деньги. Таким образом коммерческий банк избавляется от плохих активов, а госбанк получает увеличение капитала за счет госбюджета. Безусловно, часть кредитов вернуть не удастся и их придется списать с баланса. И чтобы это делать, нужен соответствующий капитал. Это предложение не новое, так поступали правительства многих стран.

— Выдержит ли наш бюджет такую нагрузку?

— Еще хуже будет, если у людей все отнимут и завалятся банки. Необходимо сравнить объем плохих активов и расходы бюджета. Если государственный банк будет контролировать выплаты должников, то он вернет около 70% активов. И это лучше, чем ничего.

— Что будет с нашей денежной системой, если правительство добьется отставки Стельмаха и запустит печатный станок?

— Сейчас за это и ведется борьба. Чтобы как-то дожить до президентской гонки, надо напечатать деньги. А тогда — выиграем выборы и разберемся. Но включить станок — значит, обвалить экономику, уничтожить все приобретенное за восемнадцать лет. Причем инфляция и обвал курса гривни — не наихудшие возможные последствия. Печать денег кардинально изменит систему экономических отношений.

— Что ждет отечественную банковскую систему в ближайшее время?

— Скорее всего, мы столкнемся с волной неплатежеспособности — несколько финучреждений станут банкротами. Сейчас проблемы с платежами существуют где-то у пятнадцати банков. Финучреждения кредитовали своих акционеров, брали в залог все что угодно. Как только в системе начались неурядицы, инсайдеры первыми вывели свои деньги из банков. Нынешний кризис — проблема наднациональная. На Давосском форуме я окончательно понял, что каждый сам по себе что-то делает, декларирует уникальные рецепты мирового масштаба, но на самом деле спасает только себя. Думаю, следует изменить роль и место МВФ в мировой экономике. Придать Фонду статус мирового центрального банка, наделить его соответствующим ресурсом, правом выпускать облигации, привлекать и перераспределять средства от государств. Тогда он смог бы без посредников кредитовать центробанки стран и устанавливать стандарты регуляции в банковском секторе. Другого способа навести порядок в глобализированной экономике я не вижу.