Норвегия распечатала нефтяную кубышку

Низкие цены на нефть вынудили Норвегию впервые за 20 лет обратиться к средствам нефтяного фонда. Пока норвежские власти изъяли менее 10%, однако в стране продолжает расти безработица и масштабы изъятий могут увеличиться. При этом Норвегия намерена поддержать инициативу по заморозке добычи нефти, тогда как нефтяной сектор обеспечивает около 25% норвежского ВВП. Эксперты считают обращение к «нефтяной копилке» оправданным, однако предупреждают, что увлекаться этим опасно.

Норвегия впервые задействовала средства нефтяного фонда, созданного 20 лет назад. Как сообщает местное издание Dagens Naeringsliv, в январе правительство было вынуждено привлечь из фонда около 6,7 млрд крон (около $800 млн по текущему курсу). Учитывая объемы денежных средств в фонде (около $830 млрд, а по некоторым оценкам — даже $875 млрд), сумма довольно незначительная.

Норвежский нефтяной фонд (он же Стабфонд) формировался на протяжении 20 лет из сверхдоходов от продажи нефти и считается самым крупным в мире. Нефтяной сектор является основой норвежской экономики, обеспечивая около 25% ВВП. Однако сейчас, как пишет DN, на фоне падения цен на нефть доходы от нефтяной отрасли значительно снизились и оказались меньше бюджетных расходов.

На середину января североморская нефть Brent (а именно в Северном море ведет добычу Норвегия) торговалась на уровне $30–32 за баррель. Таким образом, с момента начала падения котировок (июль 2014 года, когда цена составляла около $110) баррель подешевел более чем в три раза. Впрочем, сыграло свою роль и снижение добычи в Северном море — североморские месторождения истощаются.

О том, что придется задействовать Стабфонд, Норвегия заговорила еще в мае прошлого года. Предполагалось, что уже в 2015 году из фонда будет привлечено $21,8 млрд. На фоне этого изъятие $800 млн можно считать вполне позитивной новостью.

Кстати, как раз в мае 2015 года безработица в Норвегии достигла рекордного за 11 лет уровня в 4,3%. Как пишет 3 марта норвежская The Nordic Page, из-за замедления экономики (в первую очередь нефтяного сектора) в 2016 году без работы рискуют остаться еще 95 тыс. норвежцев (население страны составляет около 5 млн человек). При этом в Норвегии, как и во многих странах Евросоюза, существует проблема с мигрантами. Премьер-министр страны Эрна Сульберг в феврале говорила, что Норвегия готова закрыть границы.

Что касается нефти, то Норвегия выразила готовность присоединиться к России и странам ОПЕК, которые в середине января договорились зафиксировать уровень нефтедобычи, что, в условиях растущего спроса, должно привести к снижению предложения и росту цен на нефть. Правда, окончательно производители нефти пока не договорились, финальные переговоры запланированы на конец марта.

Аналитик ФК «Уралсиб» Алексей Кокин отмечает, что от Норвегии заморозка добычи не потребует каких-то особых усилий и не несет никаких рисков — добыча в стране стагнирует и сейчас составляет чуть меньше 2 млн баррелей в сутки. С другой стороны, наращивать производство нефти Норвегия тоже не может, так как не готова на масштабные инвестиции в новые месторождения.

Один из инициаторов заморозки добычи — Саудовская Аравия начала лоббировать это предложение как раз потому, что в период низких цен на нефть была вынуждена обратиться к собственным финансовым резервам. Только за девять месяцев прошлого года золотовалютные резервы СА сократились на $6,6 млрд и составляли в октябре $646,9 млрд.

Главный экономист Евразийского банка развития Ярослав Лисоволик говорит, что в текущей ситуации, при сложившейся на нефтяном рынке конъюнктуре использование резервов вполне оправдано.

«Собственно, для этого они и создавались — покрывать бюджетные разрывы в период низких цен на нефть, — напоминает эксперт. — Однако в использовании этих резервов тоже есть определенный предел».

Лисоволик поясняет, что, когда валютные резервы истощаются и странам приходится думать о других способах привлечения средств (например, о выпуске ценных бумаг или приватизации госактивов), при низком уровне резерва сделать это сложнее. Стоимость заимствования будет выше, а реализация активов станет менее эффективной.

Алексей Топалов