Россия закатила сцену

"Евровидение" по итогам московского финала рисковало превратиться в соревнование масштабов и суперзвезд, но осталось конкурсом песен. Их уровень в этом году был высок как никогда, и победа норвежца белорусского происхождения Александра Рыбака с композицией "Fairytale" – тому подтверждение, считает БОРИС БАРАБАНОВ. Зато телеверсия события оказалась не на высоте, констатирует МАРИЯ ХАЛИЗЕВА.

Не оправдались прогнозы в отношении Патрисии Каас: ее выступление выглядело вставным номером, демонстрирующим талант последней европейской эстрадной дивы, но песня была абсолютно не запоминающаяся (8-е место). Эндрю Ллойд Уэббер написал для Джейд Иуэн мелодию, которую легко представить себе в любом из его мюзиклов, но архетипу "песня 'Евровидения'" она соответствовала не вполне. А участие любимца курортных дискотек Араша лишь укрепило типично евровидийную конструкцию азербайджанского номера (3-е место). Родным для голосующего народа оказался и танец живота в исполнении турчанки Хадисе (4-е место).

Норвежский белорус Александр Рыбак, в чьей победе мало кто сомневался, оказался идеальным персонажем для "Евровидения". Широкая славянская улыбка и свободное владение русским языком, конечно, сделали свое дело, но главной все же стала песня. Душевность в традициях Эдуарда Хиля оказалась универсальным ключом к сердцам не только жителей постсоветских стран, но вкупе с кельтским скрипичным риффом и обаянием певца – к континенту в целом.

Корреспонденту Ъ довелось участвовать в обсуждении "Евровидения" на "Первом канале" сразу по окончании конкурса, и лейтмотивом его была радость за Россию. Гордость участников шоу была связана прежде всего с уровнем проведения конкурса, нередко звучала мысль: "Лучше не сможет никто". Едва ли стоит долго рассуждать о том, как еще можно было бы потратить миллиард рублей, выделенных на "Евровидение",– из всех вариантов в России всегда выбирают тот, который лучше всего смотрится по телевидению. К середине ночи останкинские ораторы уже почти договорились до того, что русские Левши собрали грандиозную сцену "Евровидения" где-то в Вышнем Волочке. В тени остался тот факт, что с конца марта в Москве постоянно жила европейская сборная инженеров и сценографов.

Жаль, что вместе с работниками сцены организаторы не зафрахтовали команду толковых режиссеров и видеоинженеров, которым удалось бы наладить работу еще одной гордости московского "Евровидения" – уникальной передвижной телевизионной студии, пригнанной все с той же пекинской Олимпиады. Местным специалистам оказалось не по силам уследить за ее 24 экранами и выбрать удачные ракурсы для прямой трансляции. Неприятности начались буквально с первых кадров, когда на экране показался зависший в воздухе артист Cirque du Soleil на хорошо просматривавшемся страховочном тросе – невиданное зрелище даже для зрителей живых выступлений цирка, ревностно оберегающего ореол волшебства вокруг своей работы. Затем конфуз приключился с Димой Биланом, прилетевшим из-под потолка "Олимпийского", чтобы исполнить свою победную "Believe Me". Приземлившись, он вступил в борьбу со сброшенным плащом, зацепившимся за крюки страховочного корсета,– зрители наблюдали его возню долго и в подробностях, хотя могли ведь смотреть на что-нибудь менее компрометирующее режиссера телетрансляции.

Отдельным аттракционом был закадровый комментарий Тимура Мирошниченко, который подавал свои реплики, глядя на телеэкран как простой телезритель,– на то, чтобы откомандировать его в Москву, у Национальной телекомпании Украины в этом году не нашлось бюджетных средств. На протяжении трансляции он исправно комментировал выступления конкурсантов, но на подсчете голосов начал нервничать, вымаливая у европейских зрителей голоса для украинской конкурсантки. Мольбы его оставались неуслышанными, Украину по очкам то и дело обгоняла Молдавия, и в конце концов anticrisis girl Светлана Лобода заняла 12-е место. Потеряв надежду на ее успех, комментатор переключился на ход голосования в целом, и, когда в таблице подсчета голосов отрыв Александра Рыбака от ближайшего преследователя стал двукратным (что случилось довольно скоро), отчаянно воскликнул: "Интересно ли вам дальше смотреть это голосование?!" После этого можно, в принципе, не удивляться, если следующий конкурс, который должен состояться через год в Осло, комментировать на "Первом" будет кто-то другой.