«Банки должны показать свои потери»

Вице-президент Евроцентробанка Лукас Пападемос о кризисе, процентных ставках и банковском надзоре.

– Господин Пападемос, экономика еврозоны все глубже погружается в рецессию. Насколько длительным и глубоким будет это погружение?

– На основе имеющейся сейчас информации мы исходим из того, что экономическая деятельность в еврозоне останется слабой и в самом деле будет сокращаться еще на протяжении примерно двух-трех кварталов. Постепенного выздоровления следует ожидать самое раннее во второй половине 2009 года. Правда, экономические перспективы связаны с чрезвычайно большой степенью неопределенности. Вполне возможно, что оздоровление начнется только в начале 2010 года.

– Как должен начаться этот подъем?

– Подъем начнется благодаря значительному падению цен на нефть и масштабным мероприятиям политиков и центробанков. Падение цен на сырье положительно повлияет на уровень доходов, поддержит потребление и инвестиции. Кроме того, постепенно оживлять экономику и укреплять доверие будет значительное снижение процентных ставок Евроцентробанком (EZB) и другими мировыми центробанками, финансовая помощь банковскому сектору со стороны правительств, а также государственные конъюнктурные программы в ряде стран.

– Другие банки, такие как US-Fed и Bank of England, опустили свои процентные ставки быстрее и больше, чем EZB. Fed сделал исторический шаг и снизил проценты до нуля. EZB отстал?

– Нет, ни в коем случае. Во-первых, каждый центробанк работает в своем экономическом, финансовом окружении и имеет свои целевые приоритеты. Во-вторых, перспективы экономического роста, инфляции и связанные с ними риски в разных странах разные. Исходная экономическая ситуация в разных странах также была разной. Некоторые центробанки, которые особенно сильно или быстро опустили свои процентные ставки, сначала имели значительно более высокий уровень ставок, чем у нас. Так что то, что некоторые центробанки быстрее опустили свои проценты, вовсе не означает, что они нас опережают.

– Но о рисках инфляции в еврозоне речь больше не идет. Значит, EZB своей инертностью наносит вред
экономике?

– EZB своевременно реагировал, когда, с нашей точки зрения, снижались риски для ценовой стабильности. Осенью цена на нефть упала, экономическая деятельность заметно ослабла, а перспективы экономики ухудшились. Поэтому мы без колебаний снизили процентные ставки – за два месяца на 1,75 процентных пункта до теперешних 2,5%. Если, по нашим оценкам, риски для ценовой стабильности будут снижаться и дальше, валютная политика может быть еще больше ослаблена, и мы будем действовать соответствующим образом.

– Боитесь ли вы дефляции, то есть падения общего уровня цен?

– Мы должны осторожно обращаться со словом дефляция и точно определять его значение. При дефляции речь идет о падении уровня цен на протяжении определенного промежутка времени, которое находит отражение в ожиданиях. Мы не считаем, что этот феномен имеет место в еврозоне. Правда, в середине следующего года инфляция может значительно ослабнуть – причем точное значение ее снижения зависит от развития цен на сырье – и даже на какой-то промежуток времени негативно отра-зиться на некоторых странах. Но в конце 2009 года инфляция может снова возрасти, а потом оставаться на уровне, отвечающем стабильности цен. Поэтому в ожидаемом развитии цен рисков дефляции нет.

– В прошедшие месяцы банки почти не реагировали на сигналы EZB. Пониженные процентные ставки до клиентов не дошли, и выдача кредитов останавливается, несмотря на массивные вливания ликвидности. В состоянии ли валютная политика в принципе влиять на конъюнктуру?

Финансовый кризис на самом деле нарушил каналы, по которым валютная политика влияет на реальную экономику. В сегодняшней ситуации временной промежуток между снижением процентов и влиянием этого на конъюнктуру длится значительно дольше. Причем это влияние может оказаться меньше, чем обычно. Даже в нормальных условиях от изменения основной процентной ставки до его максимального воздействия на ВВП проходит от четырех до шести кварталов. В теперешней же ситуации это может продолжаться еще дольше. Но это не означает, что валютная политика потеряла свое влияние на экономику.

– Находимся ли мы в ловушке ликвидности, которую описывал британский экономист Джон Мейнард Кейнс: центробанку не удается ни снизить процентные ставки, ни оживить экономику?

– Еврозона не находится в ловушке ликвидности в смысле Кейнса. Правда, на межбанковском валютном рынке существует ловушка ликвидности другого рода. С середины октября EZB предоставляет в распоряжение банкам неограниченное количество денег. Таким образом, на рынке не существует нехватки ликвидности. Однако у банков больше нет веры в кредитоспособность других банков, и они не уверены в собственных позициях по ликвидности. Вследствие этого они предпочитают размещать свою избыточную ликвидность в EZB, а не одалживать ее другим банкам. Поскольку этот рынок функционирует неправильно, ставки процентов денежного рынка на длительные сроки необычно высоки по сравнению с основной процентной ставкой центробанка.

– Что же надо делать, чтобы снова укрепить доверие к банкам?

– Банки должны в полном объеме использовать поддержку правительств, например, по рекапитализации и по гарантиям, для новых эмиссий банковских облигаций. Эти шаги способствовали бы оживлению валютного рынка и выдаче кредитов экономике. Кроме того, доверие усилила бы более высокая прозрачность: банки должны показать свои списания и прочие потери от финансового кризиса, а также свой профиль риска. Здесь уже имеются определенные успехи, но нужно сделать еще больше. С положительной стороны стоит отметить, что процентные ставки валютного рынка в последнее время постоянно снижались.

– Многие экономисты приводят аргументы, что теперь должна включиться фискальная политика. Правительства уже формируют конъюнктурные пакеты. Какие мероприятия имеют смысл?

– Любой государственный стимул не может ставить под сомнение веру в долгосрочную платежеспособность общественных бюджетов и противоречить Пакту стабильности и роста. Потеря веры в валютную политику – это последнее, что мы можем себе позволить. При этом сегодня ряд стран из-за высокой доли общественного долга и/или дефицита бюджета не обладают свободой действий для экспансивной финансовой политики. Спад автоматически принесет определенный экономический стимул за счет автоматических стабилизаторов – дополнительных социальных расходов и более низких налоговых поступлений. Те страны, которые еще имеют возможности для реализации своей финансовой политики, должны нацеливать свои мероприятия не только на краткосрочное действие, но и на долгосрочный эффект, и проводить их целенаправленно, своевременно и в сжатые сроки.

– Что должна делать Германия?

– Я считаю неуместным останавливаться на определенной стране. Но у меня есть сомнения, сможет ли конъюнктура во время чрезвычайно высокой неуверенности и малого доверия действительно выиграть от временного снижения налогов. В трудное время бюджеты склоняются к большей экономии, а не к большим тратам.

– Кажется, что в Европе нет сильной системы банковского надзора. Напротив, она раздроблена, часто плохо структурирована и оттого едва ли дееспособна. Какие реформы вы предлагаете?

– Подобное негативное восприятие я не разделяю. Однако что касается эффективности банковского надзора в Европе, то здесь есть возможности для улучшения. Интеграция финансовых рынков и банковских систем в Европе идет все дальше. Значение банковских групп, которые работают в нескольких странах, значительно возросло. В Европейском Союзе 45 больших транснациональных банков владеют почти 70% всего имущества банков Евросоюза. Инспекторские органы должны на это отреагировать.

– Как это точно должно выглядеть? И какую роль в этом должен играть EZB?

– Сейчас ЕС хочет укрепить сотрудничество между инспекторскими ведомствами и уравнять практику надзора в имеющихся структурах. Этот подход может работать в среднесрочном периоде, однако на долгосрочную перспективу вряд ли является лучшим решением. В еврозоне EZB вместе с национальными центробанками Европейской системы может взять на себя надзор над банками, работающими в нескольких странах. В подобной структуре решения принимались бы централизованно на уровне еврозоны и потом децентрализовано внедрялись бы отвечающими за это национальными ведомствами. Я думаю, что мы – EZB и Европейская система – хорошо справились бы с этой задачей.