Рост и падение украинской экономики: Будет ли у новой власти спасательный круг

Концепция "нулевого роста", выдвинутая Римским клубом, предполагает, что быстрых темпов развития у мировой экономики уже не будет. Во второй половине XX века страны "золотого миллиарда" выполнили стратегические цели развития, которые перед ними стояли. Речь о формировании модели социального либерализма, который последовательно заместил применяемый на старте реформ альтернативный концепт вульгарного либертарианства.

Страны Европы, США выполнили задачи послевоенного восстановления экономических систем, выиграли холодную войну с Советским Союзом и постепенно пришли к недосягаемым для других стран социальным стандартам.

Сегодня любое государство в мире (если это, конечно, не кластер так называемых "малых или несостоявшихся" стран), в своей основе – государство социальное. Французский экономист Мишель Альбер классифицировал следующие виды капитализма: неоамериканский/ангосаксонский и рейнский, он же "социальный". В любом варианте государство должно обеспечить базовые условия для экономического роста: защиту прав собственности, эффективные суды, низкий уровень коррупции.

Сегодня экономическую модель Германии называют термином "социальный либерализм", который предусматривает, с одной стороны, обеспечение максимальных экономических свобод и раскрепощение духа предпринимательства, а с другой – наличие мощного блока социального обеспечения населения, гарантированного государством. Концепция социально-рыночной экономики впервые была сформулирована немецким экономистом Альфредом Мюллер-Армаком.

Согласно ее постулатам, ни государство, ни частный бизнес не должны обладать монополией на принятие глобальных решений и в своей конечной цели все они должны служить простым людям и их интересам. Эта теория стала антиподом доктрине Laissez-faire, или "Позвольте делать", в которой роль государства сводится к минимуму (прекрасно описана в книге Айн Рэнд "Атлант расправил плечи").

Но социальные функции любого государства – суть производная от эффективности его экономической системы. Даже в рамках оптимальной модели не всегда хватает денег на социальное развитие (вспомним программу всеобщего медицинского страхования "Обамакер" в США и сравним рост социального популизма в Америке времен президентов-демократов последних десятилетий с графиком наращивания государственного долга).

Все верно: если денег в экономике не хватает на всеобщие "именины сердца", приходится финансировать "разврат", к которому народ всегда "готов" за счет заемных средств. И хорошо, если в твоей стране эмитируется мировая резервная валюта. В таком случае нужно просто вовремя включать печатный станок и повышать граничную планку государственных заимствований. Ну а если нет, то бремя внешней задолженности постепенно задушит экономический рост.

Мировую экономику можно представить в виде обычного украинского поезда, отправляющегося из Киева в Новоалексеевку. В СВ едут самые развитые страны мира, в купе – их рыбы-прилипалы, которые успели вовремя вскочить в один вагон с золотым миллиардом. В плацкартных – развивающиеся, так называемые новые индустриальные страны.

В общем вагоне, где дырявый носок соседа находится на уровне носовых рецепторов, располагаются те государства, которые так и не сумели создать эффективные экономические программы развития. Здесь все вперемежку: кто-то нарезает сало с "цыбулей", а кто-то пытается размягчить прошлогоднюю тарань ударами по общему столу.

Те, кто поноровистей и энергичней, пытаются договориться с проводником и перебраться от всего этого ужаса, если не в СВ и купейный, то хотя бы в плацкартный.

Интересы пассажиров этих вагонов существенно разнятся. Тех, кто в СВ или купе, больше интересует меню в вагоне-ресторане, а те, кто изнывает от жары в "общем", желает лишь одного – быстрее доехать.

А вот с "быстрее" как раз и могут быть проблемы. В начале статьи мы уже упомянули о концепции Римского клуба. Мировой экономике нужен устойчивый рост (с ключевой коннотацией на слове "устойчивый").

Циклы экономической активности с глубокими пиками роста/падения уже не в фаворе: они выполнили свою базовую цель – в XX веке мировая экономика за счет нескольких резких рывков вышла на качественно новый уровень развития.

Отныне ключевая задача расти не быстро, а устойчиво, и деловые циклы нужно не стимулировать, а сглаживать, пусть и в ущерб тем, кто еще не вырос. Как говорит западный мир своим азиатско-африканским "друзьям", "кто не вырос, я не виноват".

В Азии успели вырасти такие страны, как Китай, Южная Корея, которые уже застолбили место в плацкарте, не говоря уже о купейной прописке в Японии.

В ближайшее время быстрыми темпами сможет расти Индия и страны АСЕАН-5. Под большим вопросом перспективы новой индустриализации на африканском континенте.

Ну а как же Украина с ее вечно перспективным потенциалом? С кем мы: с умными или красивыми? Ситуацию осложняет и тот факт, что бесконечно долго ехать в общем вагоне не получится: весь списочный состав пассажиров уйдет в близлежащие страны-купе. В нашем "общем" вагоне останутся лишь дети и старики, которым не комильфо прыгать по тамбуру.

Здесь крайне важно, какая парадигма развития в Украине все же возобладает. США лишь к концу XIX века начали занимать лидирующие позиции в мире. Как знать: если бы взяла верх концепция "южан", может быть, Америка и сейчас бы выращивала хлопок для всего мира. Но там победил промышленный "север".

В Украине сегодня противодействуют две концепции развития: аграрно-индивидуалистическая и патерналистско-промышленная. В первом случае индивидуализм – максимально удобный концепт для стимулирования трудовой миграции, а аграрный уклад формирует упрощенную структуру экономики.

В этой модели не нужны ни крупные мегаполисы, ни такое многочисленное население, как сейчас. Во втором случае коллективный патернализм требует от государства активной экономической и социальной политики, без которой индустриальное ядро обречено на медленное и болезненное умирание.

Зато коллективные общности не склонны к миграции и готовы работать за значительно меньшую зарплату, нежели в соседних странах, но при условии обеспечения некоего базового социального уровня и хотя бы среднесрочной стабильности. Своеобразный перонизм (по фамилии известного аргентинского диктатора).

Это концептуальное противоречие тормозит развитие страны намного сильнее, чем пресловутая языковая или политическая дилемма. И пока оно не разрешено, мы продолжаем находиться в замкнутом цикле развития, похожим на постоянно повторяющейся "день сурка".

Онтология здесь достаточно проста: непродуктивный рост, основывающийся на каком-либо внешнем факторе (высокая динамика мировых цен на сырье в начале нулевых или внешние кредиты), затем закономерный обвал под воздействием опять-таки внешней, экзогенной причины, открытие окна возможностей для системной перестройки экономики, трата времени впустую, постепенное исчерпывание возможностей для модернизации.

Подготовка к новому кризису. Сейчас мы опять в конце очередного цикла: макроэкономическая стабилизация, конвергенция заработных плат в Украине по уровню, замедляющему трудовую миграцию из страны, потеря вследствие этого конкурентных преимуществ наших предприятий, эффективность которых постепенно снижается, так как на фоне роста зарплат нет адекватного увеличения производительности труда.

Впереди достижение потолка роста и очередной обвал с последующим новым шансом на более успешный рецикл.

На фоне линейного роста ВВП в фактических ценах в гривне мы наблюдаем цикличную динамику валютного эквивалента ВВП: пик в 2008-м, обвал в 2009-м, пик в 2013-м, обвал в 2014-м. Реперная точка по открытию окна новых возможностей пришлась на период 2014-2015 гг.

Необходимую информацию предоставляет и сравнение эквивалента ВВП в долларах, если данный показатель изучить в двух аспектах: эквивалент по номинальному курсу и по паритету покупательной способности (ППС), который позволяет учесть и разницу в инфляционных потенциалах нашей экономики и внешней среды.

С 2008 по 2013 год кривая эквивалента ВВП по номинальному курсу находилась выше кривой ВВП по ППС.

В 2009-м у нас был реальный шанс начать структурные реформы и заманить инвесторов в страну, используя дешевизну основных факторов производства. Реперная точка в 2013-м – окно возможностей закрылось, причем даже без Майдана. Похожий шанс для рецикла был и в период с 2014 по 2016 год.

Сейчас кривая эквивалента ВВП по ППС находится выше кривой эквивалента ВВП по номинальному обменному курсу, и разрыв между ними увеличивается, постепенно уменьшая шансы на успешный рецикл.

Абсолютное значение валютного эквивалента ВВП по ППС в несколько раз превышает показатель нашего эквивалента ВВП по номинальному обменному курсу. В 2018 году – это примерно 390 и 130 млрд долл. соответственно. Кстати, значение ВВП по ППС в прошлом году уже вышло на уровень 2008 года.

Если разделить ВВП по ППС на номинальную величину, получим мультипликатор привлекательности цен на внутренние факторы производства.

Максимальное значение мультипликатора (3,75 и 3,78) и, стало быть, и наиболее оптимальное время для структурных реформ было зафиксировано в 2015-2016 гг. Сейчас значение данного показателя опустилось на уровень 2.96, что примерно соответствует уровню 2014 года.

Как показывает опыт минувших кризисов, обрыв цикла стоит ждать, когда значение мультипликатора опускается до отметки 2-2,14 (как это было в 2008 и 2013 году).

Сейчас мы ежегодно теряем 0,3-0,5 его значения, что означает выход на минимальную инвестиционную эффективность с точки зрения стоимости внутренних факторов производства через год-два.

По сравнению с 2007 годом, средние цены на электроэнергию для промышленности выросли с 5,6 центов за Квт-ч до 8,8, или на 57%, а цены на природный газ для промышленности – на 115%, с 195 долл. за 1 тыс. куб. м до 420 долл. в конце прошлого года.

Стоимость энергетических факторов производства у нас уже выше, чем в Китае, США, РФ и большинстве стран ЕС. Здесь наши конкурентные преимущества уже трансформировались в недостатки. А как быть с оплатой труда, ведь это также весомый производственный фактор?

Средняя зарплата в Украине находилась на пиковых значениях в 2013-м – 411 долл. в месяц. Но для конкурентоспособности это было фактическое дно, учитывая неэффективную, деформированную структуру экономики. Минимум – в 192 долл. – зафиксирован в 2015-м.

По всем признакам, указанным выше, это и было новое окно возможностей для развития реформирования экономики. Сейчас уровень зарплат вырос до отметки 328 долл. (2018 год). Следовательно, превысив значение в 400 долл., мы опять окажемся на "дне" инвестиционной привлекательности для внешних инвесторов.

Парадокс? Отнюдь. Страна с низкой продуктивностью и невысокой производительностью труда в условиях высоких цен на основные факторы производства (энергоресурсы, рабочая сила), не может рассчитывать на удачное встраивание в глобальные цепочки добавочной стоимости и на успех в конкурентной борьбе за новые инвестиции и рабочие места.

Новое окно возможностей откроет новый кризис, ведь способность с устойчивому росту – это прерогатива развитых экономик, хоть нас и пытаются убедить в обратном. Другой вопрос: сколько еще кризисов, таких как в 2008-м и 2014-2015 гг. мы сможем выдержать? 

И будет ли у наших политических элит под рукой тот самый план, который поможет им в новом окне возможностей провести необходимые структурные реформы для выхода на ускоренную динамику развития?.

И главное, будет ли для этого у них политическая воля? Ведь так удобно почивать в теплой ванне, наполненной коррупционной рентой, которая в период кризиса лишь пропорционально возрастает.

Ведь киевские рестораны становятся так дешевы, о чем не устают ностальгировать нынешние "новые" лица, слегка подправленные политическим ботоксом.

Алексей Кущ